Лена Миро:

В финансовый кризис 2008 года меня уволили. Причём, первой из всей компании. У фирмы был крутой офис в центре Москвы, целый штат всяких-разных сотрудников, из которых я, как вы понимаете, выделялась не только красотой, но и умом и дисциплинированностью.

Как так? Почему?


Фото: Getty Images

Дело -- в моей профессии. Я работала переводчиком. Не самым рядовым, кстати. У меня в подчинении был целый отдел коллег. Всем отделом мы и пошли на выход.

( Collapse )

Мы -- самая читающая страна в мире. У нас -- лучшее в мире образование.

В эту и прочую чушь верили наивные советские граждане. Верования эти не имели ничего общего с действительностью, будучи результатом грамотной, разжижающей мозг пропаганды.

Впрочем, меня мифы того времени не возмущают. Было и было. Прошло. Но далеко не у всех.


Фото: Соцсети

И вот то, что прошло далеко не у всех, что и в 2018 году находятся люди, мозг которых остался в СССР, меня раздражает.

Ну, как можно сегодня -- в век Интернета и открытых границ -- верить в то, чего нет и не было никогда? В голове не укладывается.

( Collapse )

Максим Шарафутдинов работает на Первом канале. Читает новости, имеет дочь. Зарплата позволяет Максиму обучать свою дочь в элитной школе №1518, где учатся представители «золотой молодёжи».


Фото: Соцсети

Кроме школы, 11-летняя дочь телеведущего посещает и конноспортивную секцию.

За девочку можно было бы только порадоваться, если бы она не попала под статью.

( Collapse )

Во времена молодости моих родителей высшее образование очень ценилось. Диплом ВУЗа был почти стопроцентным гарантом того, что тебе не придётся работать фигнёй на побегушках или заниматься тяжёлым физическим трудом.

Высших учебных заведений в Союзе было не так много, и все они были на виду. Тот, кто получал диплом экономиста, являлся действительно экономистом, а не шушерой с бумажкой, которую можно разве что выбросить, чтобы не позорить себя.


Фото: Getty Images

Сегодня учреждений, которые могут выдать диплом о высшем образовании, -- как грязи. Все эти негосударственные СРУ и ССУ множатся со скоростью света, снижая практически до нуля ценность полученного в России диплома.

У нас каждый продавец «сим-карт» -- дипломированный юрист или экономист, каждая сиделица на ресепшн в салоне красоты, каждый продавец обуви -- все имеют диплом менеджера третьесортного, но всё же университета.

( Collapse )

Меня часто несправедливо упрекают, что я люблю только олигархов, а нищебродов за людей не считаю.

Это не так, дело не в количестве денег, а в том, что нищеброд -- это состояние человека, который не хочет ничего в своей жизни улучшить. И вот таких я действительно и жалею, и презираю.

Знакомьтесь, это саратовский школьник Нариман Купряков. Ему 14 лет.


Фото: Соцсети

Мальчик живёт в деревне и у него нет отца. Нищеброд? Да. Но не совсем.

( Collapse )

Моя настоящая жизнь -- та, которую я проживаю для себя: с чувством, со вкусом, осмысленно -- началась только после того, как до меня, наконец-то, дошло, что я не обязана быть хорошей девочкой.

Казалось бы, оно и так очевидно. Увы, только в теории.

На практике мы все -- за редким исключением -- хотим быть хорошими девочками: пожизненными золотыми медалистками, любимицами учителей, гордостью папы, радостью мамы.


Фото: Getty Images

Желание соответствовать высоким ожиданиям окружающих на наш счёт крепко въелось в нервную систему: не отмыть, не отполировать, не спилить.

( Collapse )

Всех родителей можно разделить на 3 категории: 1) лучше б не рожали, 2) середнячки, 3) молодцы.

Большинство из вас относится к середнячкам.

Это значит, что детей своих вы любите. Уверена: любите больше, чем самих себя. Времени им уделяете больше, чем себе. Во многом себя ради них ужимаете.


Фото: Соцсети

Но, увы, ни жертвы, которые вы ежедневно приносите во благо детей, ни ваша безусловная к ним любовь не делают вас отличными родителями.

Чтобы считаться хорошим отцом или матерью одной любви к детям недостаточно. Даже если она безгранична.

( Collapse )

Моя учёба в университете была скучной и довольно противной. Факультет романо-германской филологии разил бабскими сплетнями, преждевременным климаксом и перезревшей девственностью. Я не вписывалась.

И именно потому, что обстановка была такая унылая, редкие бриллианты на куче этого навоза сияли особенно ярко и врезались в память раз и навсегда. Без права извлечения оттуда.


Фото: Getty Images

Один из таких бриллиантов я назвала «Утро женщины».

( Collapse )

У нас в кабинете математики на стене висел плакат. Ну, такой -- советский, как транспарант: Математика, мол, гимнастика ума. И подпись: то ли Ленин, то ли Лобачевский.

Математику я тогда понять не могла, поэтому всё больше смотрела на великое изречение, а не на доску.


Фото: Кинопоиск

Гимнастика -- это здорово. Я уже тогда делала зарядку и скакала дома под Аэробику, воображение было богатым, и я -- вместо урока! --представляла, как ум взял в руки гантельки и скачет, словно девка в обтягивающих лосинах по телевизору.

Да уж, чего только не выдумаешь, когда со скуки дохнешь.

( Collapse )

Невозможно быть хорошим родителем, не выйдя из зоны комфорта. Пока ребёнок маленький, его мама часто испытывает физический дискомфорт: не высыпается, устаёт, её организм ослаблен беременностью и родами.

Когда ребёнок подрастёт, на смену физическому дискомфорту приходит психологический.

Любящие родители тревожатся за своих детей, стараются оградить их от неприятностей. И это нормально. До поры до времени.


Фото: Getty Images


Пора наступает тогда, когда ребёнка, чтобы дать ему хороший старт в жизни, нужно отпустить.

( Collapse )