Димыч вчера заезжал. Назад хотел. Плакал. Было ужасно неловко, но как вести себя с плачущим мужчиной, если это не Мишка, я не знаю. Утешать? Нет? Я сидела и молчала.
Димычу очень сочувствую и прекрасно его понимаю: отпустить, когда любишь, -- примерно так же легко, как отпилить себе ногу. Пока разговаривали, сама несколько раз поднимала глаза к потолку. Но назад не возьму. Не люблю.
Я знаю, что люблю, когда вижу в мужчине мальчика.
Забелин – злой, жилистый и упёртый мальчик-одиночка. Пришел в песочницу, отобрал у пасущихся там травоядных детей «пасочки-совочки», несогласным нахлобучил по ведру песка на головы и вытолкал пинками и кулаками, после чего принялся методично строить империю. Мама зовет: «Андрюша, домой!» Андрюше – по хуй: он строит.
Мишка – простофиля-хохотун, добрая душа. Вышел во двор, раздал свои пистолетики, а сам бегает с палочкой, заливается и украдкой поглядывает на девочку, которая нравится. Солнышко.
В Димыче я всегда видела Димыча. В моем мире ему никогда не было меньше двадцати, и каким он был мальчиком, я, как ни старалась, так и не смогла представить.
Заснула спокойная, с осознанием того, что все сделала хорошо.
А с утра была пробежка и "Третьяковка". Умудрилась въехать на парковку какого-то посольства и там наскандалить, отказываясь выезжать.
Ехала целенаправленно на выставку русского плаката начала ХХ века: очень люблю «плакатный» жанр. Но, как выяснилось, все, что было сделано в этом направлении до революции, -- лубок, а его я не перевариваю:
После – это да, это по-настоящему круто. Помню, как в «Тейт Модерн» забрела в зал советских агитационных плакатов и обомлела: вот где силища, вот где эмоция. Это и понятно: агитки – любимый жанр в Совдепии, поднятый лучшими умами времени на небывалую высоту.
В Инженерном корпусе – выставка братьев Ткачевых. Геронтофилы долбанные! Одни гнусные старухи, как будто больше нарисовать некого:
На них и в жизни-то противно смотреть, а уж когда, вся такая нежная и красивая, желаешь приобщиться к прекрасному, -- так совсем обломно.
Ну, и чтоб два раза не вставать, в Инженерном же заскочила взглянуть на картины, привезенные из Курского музея. Всё как всегда: у жироеба Кустодиева даже девочки -- омерзительные пухлые твари:
А, вообще, все эти крестьянско-дворянские рожи на портретах – жутко постные и тоскливые. Сейчас люди – гораздо красивее.
После поехала в «Порто Мальтезе», что на улице Правды, поела осьминогов на гриле, запив их парой бокалов белого под гнусавого Рамазотти. В очередной раз нарушила данный себе зарок не выпивать за рулем. Домой ехала осторожно, как овца пуховая. Вот под это:
Такие вот выходные. Правда, непонятно, в моем случае, от чего.
А теперь внимание: вопрос! Как вы распознаете любовь? По каким признакам?
