Задумалась: да, есть. У меня -- полно фишек, о которых никто не в курсе. Если копнуть, то даже для родных я -- кот в мешке.
Так, например, многие знают, что я не слушаю музыку. Вообще. Никакую. Совсем.
Но никто не догадывается, что, на самом деле, иногда слушаю, но всего две песни. Могу прогнать их друг за другом раз пятьсот.
Summer Son, Texas.
You Know I'm No Good, Amy Winehouse.
Ничего кроме этих двух песен я не слушаю.
Второй факт обо мне, о котором никто не догадывается -- это моё отношение к рекламной полиграфии.
Моя сумка забита всякими буклетами, листовками и приглашениями, которые раздают на улице. Выкидываю их уже дома.
Может, кто-то и видел, как я эту макулатуру выбрасываю, но никто не знает, почему я её, вообще, беру.
Дело в том, что я сама раздавала всякую рекламную чепуху, когда жила в Лондоне. Ну, как раздавала.
Мы со Светкой скидывали полиграфию в урну чуть поодаль от места предполагаемой раздачи и с абсолютно чистой совестью шли в парк валяться на траве. Это были лёгкие деньги. Мы вообще не понимали, за что нам их платят.
- Лохи, чо, -- зевала Светка, растягиваясь на траве.
- Англосаксы, угу, -- снимала кеды я. -- Кофе охота. Позвони «этому своему, как его там». Пусть притаранит.
- Так он у нас дома кафель моет с утра. Ты чо забыла? Сама же просила его вызвать. Пока доедет, уже расхочется.
- Ладно, я сейчас тогда «этому своему» позвоню.
- Только скажи этому, чтобы очень горячий. В тот раз холодный припёр лох. И пусть Катьке завезёт тоже. Она там намается бедная сейчас со своими листовками. Дура.
Катька -- это та, из-за которой я теперь всегда тащу домой рекламный мусор. Её, как и меня со Светкой, взяли на работу раздавать листовки. Только она, в отличие от нас, была не свинья. Катька торчала на улице, пока не раздаст все бумажки до единой. Честная. Домой приходила без сил. Падала на кровать и засыпала.
Как-то мы со Светой увидели, как Катька протягивает листовки прохожим. Те в ответ мило улыбались и говорили что-то вроде: No, thanks.
Мне так жалко её стало.
- Какого хрена они ей улыбаются свиньи? -- сказала я Светке. -- Им что -- листок трудно взять? Неужели не понимают, что девчонке надо, чтобы у неё брали эту чёртову макулатуру, а не улыбались ей? Им ведь ничего не стоит -- сунуть это говно в карман и бросить в ближайшую урну.
- Катька -- сама дура.
- Давай поможем ей, что-ли? -- предложила я. -- А то до ночи стоять будет.
- Давай, -- вздохнула Светка.
Мы подошли к Катьке, забрали у неё хлам и впарили его весь минут за 15. Мужикам. И я, и Светка умели улыбаться и носили короткие шорты на круглых жопах.
Катька расплакалась. Она была слишком честная, чтобы выкидывать буклеты в мусорку, и не умела многообещающе улыбаться людям, когда ей от них что-нибудь требовалось. Пусть даже это что-то выражалось лишь в том, чтобы заставить прохожих взять у неё несчастный буклет.
А потом Катька влюбилась. Искренне. По-детски серьёзно. Всё закончилось не очень хорошо.
Помня те Катькины слёзы, я всегда беру рекламные буклеты. Именно это нужно от меня людям, которые их мне протягивают, а не моё: «Нет, спасибо». Пусть и сказанное с улыбкой.
Теперь -- ваша очередь. Делитесь своими фишками, о которых никто не догадывается. Хотя бы парочкой.