Мы не сдаём кровь на онкомаркеры во время ежегодной диспансеризации. Мы далеко не все проходим эту самую диспансеризацию, а те, кто проходят, часто делают это формально, проскакав галопом по врачам с целью получения справки-отписки для отдела кадров.
Мы дремучие, а рак -- страшный, и мы его жутко боимся. Доходит до того, что отказываемся обследоваться только потому, что боимся узнать результат.
Так произошло с одной моей знакомой. У неё был рак груди, который она победила. Через семь лет женщина почувствовала себя хуже, но к врачу не обратилась. Как выяснилось позже, боялась услышать, что рак вернулся. Добоялась до того, что не спасли.
Другую мою знакомую уже несколько лет беспокоит повышенная температура тела. Я посылаю её к терапевту, чтобы тот её обследовал. Не идёт. «А вдруг у меня -- рак?» -- отвечает. А вдруг у тебя -- хронический фарингит, блин! И, вроде бы, неглупая женщина: образованная, стильная, работа у неё хорошая. Однако ж, как последняя дремучая дура, она отказывается искать причину своей повышенной температуры, потому что боится, что этой причиной будет рак.
Рак для российского обывателя -- что-то вроде захватывающего ужастика: и смотреть страшно, и оторваться невозможно.
«У него -- онкология», -- говорят у нас, непременно понижая голос, когда даёт характеристику человеку, столкнувшемуся с этой болезнью.
- Вкусный пирог.
- Мария Ивановна рецепт дала.
- Кто такая?
- Да бухгалтер с работы. У неё -- онкология.
Если у человека -- онкология, тебе обязательно об этом скажут. И скажут таким замогильным голосом, что ты испугаешься не только за жизнь этого человека, которого можешь и не знать, но и за свою собственную.
Стоит кому-то похудеть и подурнеть, ему тут же шьют онкологию. Стоит сделать короткую стрижку -- делают ставку на химиотерапию. Но сами обследоваться не идут. Что ты! А вдруг -- онкология?!
В сознании нашего обывателя «рак» и «смерть» -- это практически синонимы, а излечение от рака -- чудо. Вылечили? Случилось чудо. Не вылечили? Ну, что ж: чудес не бывает.
«Анджелина Джоли грудь отрезала. Вот дура психическая! У неё же -- не рак! -- с важным видом рассуждает обыватель и постановляет, -- Онкофобка".
Нет, у Джоли -- не рак, а всего-то -- 87-процентная его вероятность. Дура, что отказалась тянуть выигрышный билет из стопки, где 87 из 100 -- проигрышные. Экая дура, правда? Ну, чистая окнофобка.
Дегенеративный бред и чушь собачья.
Это не Джоли -- онкофоб. Она-то как раз нашла в себе смелость обследоваться и свести риск заболеть к минимуму. Онкофоб -- тот, боится бездеятельно. Тупо ссыт и всё, периодически раскручивая в себе маховик страха. Копошится на форумах, примеряет на себя симптомы, обменивается страхами с себеподобными.
Вместо того, чтобы включить голову и здраво оценить свои собственные риски заболеть раком, обыватель сладострастно пугает себя глиобластомой или лейкозом и рисует в воображении образы безгрудой Джоли.
На самом деле, хирурги, удалив Джоли молочные железы, установили ей импланты. Соски сохранили. Более того, сейчас реконструируют и соски, если есть такая необходимость.
После операции грудь Джоли выглядит отлично. Упругая, высокая, как у юной девушки.
И какой смысл ей был сохранять свою грудь, которая: а) очень опасна, б) стала старой и давно отвисла?
Однако ж наши онкофобы блажат: «Отрезала грудь! Отрезала грудь!» Говоришь им про то, что Джоли вставила cиликон, кривятся: "Фу, силикон".
У меня у самой -- силиконовая грудь, которая лучше любой натуральной. И по виду, и на ощупь.
Ассоциировать современные силиконовые импланты с жёсткими резиновыми мячами, которые взрываются в самолёте, -- всё равно, что ездить в 21 веке на осле или лечить болезни касторкой и кровопусканием.
Вы же не лечитесь касторкой? Тогда почему ассоциируете силиконовую грудь с этим:
Неужели думаете, что прогресс коснулся всего, кроме пластической хирургии? Ну, так то -- ваша дремучесть.
Бояться онкологии, но при этом черпать о ней знания из передачи «Пусть говорят» -- тоже дремучесть. Как, впрочем, и насмешки над поступком Анджелины Джоли.
Когда мы сталкиваемся с тем, что рак унёс полную надежд и планов жизнь, мы ощущаем бессилие перед ним. Нами движет липкий и тупой страх, когда мы начинаем копаться в «онкологических» слухах и сплетнях уровня подъездных бабок. Не надо.
Во-первых, многие формы рака излечимы. Неизлечимые случаи -- самые громкие, они -- всегда на виду просто потому, что тема смерти вызывает у обывателя больше интереса, чем тема спокойного быта.
Вон Лайма Вайкуле победила рак, хотя шанс на выздоровление был равен 20 процентам. Дарья Донцова справилась, хотя её болезнь была уже на последней стадии. Кто о них теперь говорит? Никто. Потому что их фильмы под названием «Онкология» перестали быть ужастиками, которые и смотреть страшно, и оторваться невозможно.
Во-вторых, Джейс Уотсон -- молекулярный биолог номер № 1 в мире -- в недавнем интервью сказал, что за год-два, может, и управится с поиском лекарства от рака.
Наши далёкие предки-язычники боялись грома, верили, что он -- это гнев богов. Не уподобляйтесь дикарям в своих фобиях. Если вы чего-то сильно и неконтролируемо боитесь, изучите вопрос.
У вас есть фобии? Рассказывайте! Буду вразумлять.