Ко второму триместру папаша-хмырь испарился. Разлюбил или не сошлись молодыми характерами. Родила-то нормально, даже полгода нянчилась. Мамка помогала, жалела. Разрешила выйти из дома -- в клуб, к подругам. Дело-то молодое, не запирать же дочь, не гробить ребёнком ей молодость.
А что у неё в голове в восемнадцать? Путешествия, мальчики, оптимизм? Одна подруга из Москвы вот нагрянула, такие вещи рассказывает! Там, говорит, за одну ночь могут подарить просто так "Бентли".
Канары, уютная квартирка на Кутузовском, бутики, рестораны. Люди -- красивые. Мужчины -- щедрые. Подруги -- весёлые. Жизнь -- праздник, главное -- вытянуть счастливый билет.
Родители нехотя отпустили. Старые, что б они понимали? Устроюсь вот на работу, а ребёнок? Заберу и его! Буду наряжать в самое модное, на молодых мамашек -- большой спрос. Чай не в девятнадцатом веке живём. Хороший мужчина примет и дитя от любимой женщины. Станет отцом, обеспечит, вырастит.
Главное -- перетерпеть полгодика-годик в съёмной на троих халупе. Устроиться офис-менеджером и не терять момента. Не боги горшки обжигают, столица -- город больших возможностей!
Обустроилась, нашла работу, снимает квартиру. Не очень, но всего за тридцатку. Половина зарплаты, недорого. На проезд и на еду, правда, много уходит. На шмотки почти и не остаётся, но клубы, еда, выпивка в них -- всегда найдётся тот, кто заплатит.
Годы идут. "Бентли" пока не поставили под окном. Но всё впереди. Мужиков, ближе к тридцатнику, уже не так много, но все они -- солидные, выше качеством.
К ребёнку теперь ездит пару раз в год. На длинные выходные, с подарками. С Каналами -- тоже облом. Но ничего, своих навещать тоже нужно. Дочка растёт, всегда маме радуется. Любит, обожает и ждёт.
Почему не забрала до сих пор? А куда? Пока ведь всё временно -- квартира, работа, мужик. Вот как наладится, заберёт.
Родители справляются, у них -- пенсия. Да и высылать им нечего: денег особо нет. Давно зарплату не повышали, а тут -- снова кризис. Но ничего-ничего, может, оно и к лучшему. Не отрывать же ребёнка от школы, пусть уж окончит.
Как объяснить маме, что в провинции ловить нечего? Неинтересно ведь с этими -- с завода, что с ними делать? Ограниченные, затурханные, в свои тридцать пять выглядят стариками. Да и ведут себя так же, что с них взять? Со скуки помрёшь рядом с ними.
Не знаю, чем всё это окончится. У всех по-разному, не угадаешь. Сначала они говорят, что бросили детей дома, чтобы кормить их, но как посчитаешь, сколько там она высылает и высылает ли вообще, так понимаешь: дело -- не в деньгах. О подарках, правда, не забывает. Как нагрянет, так обязательно что-нибудь подарит. Мама-цветомузыка, мамаша-праздник.
Нагрянет и назовёт дочку именем очередной подружки. Засмеётся, надо же -- спутала! Дети таких кукушек всё равно любят. Ждут, мамочка у них -- самая любимая и красивая. А то, что видели её раз десять в жизни, так ничего -- бабка с дедом на что?
Всё временно, временно. Каждая свято уверена, что вот-вот и будет с ребёнком вместе. С ребёнком, который стал давно чужим человеком.
Что выиграла она, я не знаю. Деньги? Так нет их. В родной глуши за вычетом съёма жилья имела бы столько же. Что те московские шестьдесят? Те же провинциальные двадцать по сути, не больше. Но разве ж объяснишь ей, для которой Москва -- счастливый билет?
Каждый, наверное, имеет право жить так, как он хочет. Бросить ребёнка, уехать, но считать себя матерью. Не пополнить собой ряды мамаш, гуляющих на детской площадке в маленьком городке, не терпеть рядом ограниченного мужа слесаря. Не жить жизнью провинциальной домохозяйки, а гореть -- вдруг выпадет шанс? Бороться, искать, не найти, но сохранить оптимизм кукушки. На всё это они имеют право, конечно.
Или всё-таки нет? Как, по-вашему?