Олю в тапках я очень хорошо знала, и она, не будем кривить душой, живёт во всех горе-винтиках нашей системы.
Утром Оля переобувалась под столом в тапки. Ходить на каблуках по работе было мучением для неё. Она даже купила мягкий банный коврик под ноги и зарывалась в него по щиколотку, когда открывала на рабочем компьютере пасьянс и соцсети.
На многотысячном предприятии Оля отвечала за импортные поставки. Приедет делегация из Австрии, заключат многомиллионный контракт на поставку станков, уедут довольные, а реализацию договора спускают по цепочке Оле.
Работу она ненавидела всей душой, что в общем-то было нормой для всех её многочисленных коллег. Самым большим счастьем в Олиной жизни был вечер. В пять часов она скидывала тапки, обувалась в туфли за двадцать тысяч и бежала домой. Там она зарывалась в плед на диване, мыла яблочко, читала книжку или смотрела Давай поженимся.
Оля тянула момент отхода ко сну, потому что вставать в шесть часов было практически невозможно. Дорога до предприятия вообще была испытанием: зябкое утро, толпы трудового народа, толкающиеся в транспорте злые люди. Быстрее б добраться стола, чтобы переобуться в тапки и уткнуться в пасьянс.
А тут -- внезапно валится контракт с австрийцами. Это только для непосвящённых он звучит ерундово -- ну, подумаешь какой-то контракт! На самом деле, на плечики Оли ложится вся бюрократия предприятия, доставшаяся с советских времён, усугубленная разрухой в головах девяностых.
Чтобы оплатить оборудование, нужно собрать восемнадцать подписей. Первая -- самая лёгкая, Оля ставит её сама. Завизировала, приняла в работу. Затем нужно идти к начальнику отдела импортных поставок, зачем-то отвечать, почему она не замужем до сих пор, почему не рожает от первого встречного. Затем, выпив чаю за дружеской беседой, следует рысцой добежать до соседнего корпуса: в бухгалтерию.
Бухгалтер, начальник, кажется, планового, финансист. Затем -- снова на улицу, в третий корпус к юристам, чтобы урвать на бумажку три подписи. И снова назад в бухгалтерию: ставить подпись финансового директора.
К производственникам тащиться -- не гулять по Монмартру. Где тот цех, в который нужны станки из Австрии? Оля в тапочках узнаёт по плану, что это километра два или три по кривым закоулкам территории комбината. Начальник цеха, дышащий перегаром, экономист с косоглазием.
Теперь назад, в корпус с начальником производства. Там ещё несколько подписей, и наконец -- можно в главный. К главбуху, заместителю, генеральному.
Весь этот квест по-хорошему занимает неделю. Кто-то в загуле, кто-то просто не в курсе. С кем-то не выпить кофе -- нажить врага, с кем-то коньяк. Всё это -- на каблуках, от которых опухают ноги. Всем улыбнись, хотя от этих рож плеваться хочется. Тапочки с ковриком под столом сиротливо ждут, пасьянс и соцсети простаивают.
Представив все эти ужасы грядущих приключений на жопу, Олины ножки сжимаются в тапках. Нет, -- решает она, -- начну завтра.
Завтра наступает через пару недель, когда австрийцы, отгрузившие давным-давно оборудование, узнают, что деньги не перечислены. Они звонят Оле, чтобы спросить как дела. Оля профессионально их уверяет, что всё на мази, и деньги вот-вот поступят. Австрийцы, обдуренные дьявольской хитростью девочки в тапочках, отступают, разбившись об её уверенный тон разговора.
Осенние дни коротки и мелькают, как телеграфные столбы в скором поезде. Оле уютно в тапочках, она уже почти профессиональный психолог, умеющий успокоить самых нервных австрийцев по телефону. Жила бы она с такими навыками где-нибудь в США, ей бы цены, как психоаналитику, не было.
В конце концов, жадность всё-таки перевешивает, и поставщики начинают подозревать, что эти русские кинули их через письку. Они в ужасе звонят генеральному, через неделю дозваниваются, чтобы узнать: кидать их не собирались. Видимо, -- с похмелья говорит он, -- у нас где-то что-то застопорилось.
Путём служебного расследования, выясняется, что дело не заладилось и не пошло с самого, что ни на есть, начала -- с Оли. Но как и всё на этом острове Невезения, дело до наказания не доходит. Нет, просто не доходит, а не из-за коррупции и кумовства. Всем тут даже наказать за дело лень.
Олю, обутую в тапочки, вызывает её начальник и убеждает, что австрияков кидать всё же не следует. Хорошие ж люди, -- говорит он, -- Бюргеры. Обижать их, как и детей, нельзя. Оля, вернувшись на свой банный мохнатый коврик под столиком, снова представляет в красках грядущий квест, который однажды уже проходила.
Нет, -- решает она, -- Ни-за-что!
Путём нехитрых манипуляций в её руках оказываются образцы всех подписей нужных людей. Она прикладывает их к окну, сверху кладёт лист сбора подписей и за полчаса всё стеклофонит разными ручками. Бинго, мишн комплит!!!
Австрицы, получив деньги, решают, что никогда больше не приедут в Россию, но это они сгоряча обманывают сами себя. Жадные людишки, вернутся -- никуда не денутся. Разорвать с нами щедрые экономические связи практически невозможно. Ведь оборудование уже полгода стоит под дождём в порте города Новороссийска, и половина его проржавела.
Как это кто его там забыл?! Оля, конечно.
Вы, жестокие люди, вообще представляете, как доставить контейнеры оттуда сюда? Вижу по вашим лицам, по вашему презрительному отношению к Оле, что нихрена вы не понимаете.
Когда губернатор приезжает открывать новый цех с импортным оборудованием, вдруг оказывается, что оборудование -- тю-тю. Батюшка -- есть, готов освятить все железки. Ленту красную -- повязали, поднос с ножницами и телекамеру -- приготовили. А станков-то нет! Нет и не было вовсе. Деньги уплочены, а всё по-старинке.
Снова начинается служебное расследование, снова находится слабый винтик системы -- Оля в тапочках. И снова до наказания не доходит. Губернатору показали вместо новых станков старые, батюшка сбрызнул святой водой всех, ленточку перерезали, так что всё обошлось.
Олю снова вызывает к себе начальник отдела закупок и укоризненно наливает ей чай. Вы думаете, что у Оли совести нет? Есть, поэтому она, переобувшись, идёт в управление перевозок, чтобы рассказать в каком порту найти им контейнеры.
Пацаны в транспортном все весёлые. Рады Ольке, зовут пить чай. А, контейнеры с оборудованием? Да ла-а-адно тебе, счас чо-нить ещё придёт, вот через полгода как раз всё вместе доставим! Не ссы, Олька, печеньку ешь!
Три года спустя модернизированное производство запущено. Всех, кто принял участие в процессе, награждают премией. Ольку -- тоже. Ей выдают путёвку в Турцию -- заслужила.
Вы думаете, так не бывает, что отдел импортных закупок -- аномалия на теле того предприятия?
Значит, вы просто не знаете, что творится в отделе российских закупок. Там -- в два раза страшнее, потому что на другом предприятии сидят не австрийцы, а такие же наши люди. Тут -- Олька в тапочках, там -- Катька в уггах.
На Олькином предприятии есть даже специальный цех, который переделывает то, что поставляют отечественные контрагенты. Втулки не того размера подгоняют под те -- не обратно же отправлять, когда сроки горят?!
Нас убить -- можно. Победить нас -- нельзя.