- Плохо.
- Почему не полюбишь Машку или какую другую хорошую женщину?
- Ей не грозит шизофрения.
Вот такая правда жизни. Димыч, оказывается, влюбляется только в женщин, в которых заложен риск сойти с ума. Не в ебанутых, не в тех, кто себя с непонятной гордостью отрекомендовывает: «Я на всю голову больная», не в отвязных и по-хорошему сумасшедших, а именно в балансирующих на грани шизофрении. Это такая бездна, глубокая и малопонятная. Я стою на краю, Димычу хочется стоять рядом.
Почему так? Почему стопроцентных, до мозга костей и последнего сперматозоида адекватов, стоящих на Земле так прочно, что бульдозером не сдвинешь, дрочащих на порно, при просмотре которого зеваю, умеющих распоряжаться деньгами и никогда не забывающих пообедать, тянет к таким, как я?
Им бы любить и ебать сметливых немецких Март, создавать с ними те самые ячейки и жить по законам общества. Но нет... К Мартам льнут «свободные художники», так и норовят присосаться к их пышущим физическим и ментальным здоровьем грудям, а «Димычей» тянет к «Мальвинам», «Мальвин» же просто куда-то тянет, неведомо куда и зачем. Иногда их дотягивает до подоконника, иногда – до обитой войлоком палаты, иногда – до написания книжек или театральных подмостков, но никогда – до плиты или холодильника. Плита и холодильник – это очень образно. Ну, вы понимаете.
А, вообще, все мои мужчины были в чем-то «Димычами», за что им – большое человеческое спасибо. Они для меня что-то вроде фитнес-манжетов с песком. Утяжелители, чтобы не улететь.