Пиздец, да? Вот и я о том же.
Любовь по-русски трагична, бескомпромиссна и непременно надрывна. Если уж чувства, то сильные, необузданные, такие, чтоб как толстовская дуроблядь Анька под поезд сигануть, или как бунинский задрот Митя, «радостно вздохнув […] с наслаждением», из револьвера в себя пальнуть.
Нам не по кайфу, когда ебля – отдельно, чувства – отдельно. Нам надо обязательно спутать кислое с теплым, обозвать получившееся месиво любовью и этой любовью всех заебать: себя, объект, друзей своих и объекта.
Нас не прет, когда без напрягов, ибо, если без напрягов, значит, во-первых, «не любит!», а, во-вторых, тупо скучно. Нам же надо, чтобы «любовь до гроба», а лучше – до кровавого поноса.
Нам не надо тех, кто любит нас, потому что мы не хуебыдло трамвайное, а сука мечтатели и не ищем легких путей! Нам птицу Феникс подавай! За ней готовы гоняться как коты угорелые, на ходу проблевываясь от усталости. А то, что в башне ждет своя царевна, это нас не ебет. Мы лучше еще поднатужимся, глотнем энергетика и подпрыгнем! Авось, ухватим за хвост!
Этот исконно русский долбоебизм в любви меня всегда удивлял: что ни задрот, то Данко с горящим серцем, что ни телка, то, как минимум, Снегурочка, а чаще -- Лариса Огудалова.
Лариса, кстати, тоже дура была изрядная. Уперлась рогом: подавай ей Паратова и пиздец! И чтоб не просто поебушки, а под венец, и через год – жопа сковородкой, младенец в люльке, чепец на жбане и пяльцы в руках.
А ведь могла бы как чудненько все устроить: выйти замуж за мудилу Капитоныча, обеспечив себе статус порядочной женщины, и любить преспокойненько своего ненаглядного барина, ездить с ним в Европу «развеяться». Кстати, там и купчики были ничего и на все готовые.
Но нет! Это не про нас! Мы, русские не трахаемся. Мы (*набрав в легкие воздуха) отдаемся по любви! И если уж баба «отдалась», и она при этом случайно замужем, то надо непременно всех проинформировать о своем блуде. И в первую очередь – мужа. Чтобы не только у нее «душа болела».
Все-таки я, наверное, очень холодная женщина и никогда такого не пойму. Именно поэтому я не слишком жалую русскую классику. Сплошной гиньоль какой-то.
Это я к тому, что Димыч вконец заебал. Очередной приступ «любви по-русски», будь она неладна. Ему, видите ли, приспичило, чтобы я «хоть немного жила его жизнью». А я хочу -- своей, как это принято в цивилизованных обществах, которые не выросли на сказках, заканчивающихся диким «и умерли в один день».
Journal information