Этого люблю, этого не люблю...

У моей подруги Лены - двое детей: семнадцатилетний Петечка и семилетняя Настя. Первого Лена любит, вторую – нет. Я сама не мать и плодиться в ближайшем будущем не собираюсь. А, может, и вообще не собираюсь, ибо дети – один из пунктов длинного списка вещей, которые мне по сараю. Но Ленина ситуация меня заинтересовала. Насколько распространено явление, когда один ребенок матерью любим, а другой – не очень? Расскажу про Лену. В молодости выиграла какой-то региональный конкурс красоты и залетела от местного братка – гусара и героя на «девяносто девятой», который ее, уже очень сильно пузатую, по-гусарски и бросил. Лена долго горевать не стала и, сплавив новорожденного Петечку маме, ушла в загул. Вскоре подцепила в ресторане золотозубого лошару с собственной вышкой и свалила с ним на нефтяные копи. Игорек (так его зовут) как-то очень быстро приподнялся, и они с Леной перебрались в Москву. Тут ему вставили иссиня белые зубы, ей поддули губы, и зажили они счастливой рублевской семьей. Тем временем, Петечка подрастал на бабушкиных пирожках. Лена по нескольку раз в год ездила с ним отдыхать, но к себе забрать не могла: Игорек был против. Говорил: «Раз мои дочери с нами не живут, то и твой тут жить не будет». В общем, логично. Тем более, что им и без детей было не кисло: денег – валом, катаются много, «фрейды» совпали идеально: «Я крутой пацан, и у меня – классная телка» и «Я – классная телка, и у меня – крутой пацан». И вдруг Лена залетает. По-дурацки, по пьяни и совершенно некстати: жизнь бурлит, фигура – отличная, сын – отрада, красавчик и умница - у мамы. А Игорек неожиданно врубает колхоз: «Ты моя жена. Рожай!». Наследника захотел: две дочки-то есть, а продолжателя рода – нет. Фамилия Ивановых канет в лету. Ужас-то какой! Невосполнимая потеря для России-матушки. Так что рожай, Лена, рожай! И Лена рожает. Дочку. Когда Игорек еще только узнал, что будет девочка, он с Леной три недели не разговаривал. Потом, вроде бы, смирился, но интереса к малышке не проявил никакого. А у Лены случилась жесткая послеродовая депрессия: во время беременности она раскабанела и думала только о том, как похудеть. Настю вместе с няньками было решено переместить в другое крыло, потому что «Игорек – руководитель и должен высыпаться». Но у девочки все-таки был шанс на Ленину благосклонность, пока не стало очевидно, что ребенок – страшный. Я видела Настю. Это полный пиздец. Девочка -- вылитый папа. В какой-то момент муж Лене надоел, и она стала подумывать о том, чтобы свалить в Англию, не разводясь. Но как объяснить колхознику, что жена хочет жить отдельно? Вот тут-то и пригодилась страшная девочка. «Наша дочь должна вырасти европейским человеком», - заявила Лена и, получив на это одобрение мужа, укатила с ней в Лондон. А тут и Петечка окончательно вырос и тоже в Лондон на учебу перебрался, поближе к любимой маме. И сидим мы как-то с Леной в кафе, и она после восьми коктейлей заявляет: - Вот Петечку очень люблю, а Настю – совсем не люблю, и ничего не могу с этим поделать. - Почему? - У меня нет ответа на этот вопрос. Я думаю, что Лена слукавила: Петечка – высокий, красивый и блядовито-позитивный, а Настя – угрюмая девочка с большой головой. Может, в этом секрет? А, может, в том, что Петечкиного накачанного отца дура-Лена любила, а Игорька – не очень. Не знаю. Но знаю, что в некоторых случаях матери любят своих детей избирательно.

Этого люблю, этого не люблю...

Recent Posts from This Journal

Перерыв

Романтичная Юлька

Брови против шпагата

Recent Posts from This Journal

Перерыв

Романтичная Юлька

Брови против шпагата