Обедала я там. Под неотрывным взглядом мужчины. Чтобы держать меня в поле зрения, мужчине приходилось поворачивать голову и смотреть через собственное плечо.
Думаю, он хороший человек: не мудак, не баран и не бесноватый. Я бы даже сказала, породистый самец, без внешних принаков вырождения а-ля скошенный подбородок или узкие плечи. Просто мужчине понравилась женщина, и он время от времени кидал на нее короткие взгляды украдкой. Вообще-то, это он так думал, что короткие и что украдкой. Окружающим было очевидно: мужик залипал. Нет, он, конечно, опускал глаза, но через секунду возвращал их на место. Например, на мои пальцы, давящие лимон в суп. Пока я давила, он смотрел. С видом, будто перед ним разворачивается нечто мистическое и непостижимое. Как говаривала Ахматова Анна Андреевна: «Но иным открывается тайна, и почиет на них тишина». Именно так он и смотрел.
Спорю на тысячу долларов: через неделю он будет сидеть в том же ресторане в то же время. Один. Без семьи.
Я не оговорилась: без семьи. Представьте себе: мужчина смотрел на меня как на любовь всей жизни, ту самую , которая «нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь», в присутствии жены, дочки и двух старух (предположительно: мать и теща). Не похотливо пялился, рисуя в пьяных фантазиях то, как выебет меня в туалете. Он, вообще, не пил. Он страдал, ревновал, и злился на то, что он – с прицепом, а еще больше – на то, что я не одна.
И что тут страшного? Ну, запал мужик. С кем не бывает? Страшное – глаза его жены. От нее в тот момент отрекались – окончательно и бесповоротно. Мужчина, хоть и безмолвно, но открыто, на весь ресторан заявил: «Я не люблю тебя». И она это поняла. И ужаснулась и как-то очень резко сникла и уставилась в бокал. Может, слезы прятала?
Страшно -- жить с человеком и в какой-то момент понять: с тобой живут не потому, что любят, а по каким-то другим, пусть даже очень весомым причинам. Это реальный Армагеддон, адъ и Израиль и полный пиздец в одном флаконе.
Я тут недавно «Игры разума» пересматривала. Там герой Рассела Кроу – талантливый математик – борется с собственной шизофренией. И находит способ с ней сосуществовать, не только не будучи выброшенным из человеческого общества, но и нобелевку получить.
«Рассел Кроу» так рассудил: все его иллюзии – девочка, которая никогда не растет, друг из Принстона, «большой брат» -- надо воспринимать как иллюзии и относится к ним соответственно. У здоровых же тоже есть иллюзии: грезы, мечты. Здоровые тоже обманываются: наделил, к примеру, любимую чертами, которых у нее отродясь не водилось, а потом сидит, желваками играет: «Я души в тебе не чаю», а «ты, зараза, бровь себе побрила». Шалава, блять!
И как быть? Что делать? Не любить? Ведь, если любишь, разум глохнет, и ты видишь только то, что хочешь видеть, а потом – бамс! – и твой любимый-единственный, который с тобой столько лет, не может в ресторане оторвать взгляд от женщины, которую видит впервые.
Я вот что думаю: понять, кого любишь ты и кто любит тебя, кроме мамы с папой, можно только в условиях глубокой, безвылазной жопы, по сравнению с которой даже «сума и тюрьма» – тьфу, детские шалости. Нужна настоящая заваруха. Например, закончилось электричество на Земле, солнце перестало светить, и спустя какое-то время, на улицу уже не выйти: люди насилуют, убивают, жрут друг друга. Еще и звери лесные шастают: тоже жрать хотят.
Хорошо, а, может, увы, мы до такого не доживем, а значит, и не узнаем: кто любит нас, и кого любим мы. Без иллюзий.
К чему это я? Ах, да. Вопрос: что вы будете делать, если на Земле закончится электричество, и до кучи солнце погаснет?
