Ничего у неё не выйдет, и вот почему:
Фото: Соцсети
Ответ -- на фотографии.
Блиновская -- точно такая же, как и потребительницы её продуктов. Плоть от плоти, кровь от крови, неразрывно связана с ними определёнными узами.
Она -- простая баба на диване. По-народному некрасивая.
Рядом -- пухлый муж, непонятно что из себя представляющий.
Шмот от шОнель и вусмерть отофотошопленное едало на обложке космополитЭна, как высшие маркеры того, что жизнь удалась. Жизнь в парадигме: надуть губы, но не сделать зубы.
Фото: Соцсети
Собчак -- тоже некрасивая и, как и Леночка, любит бренды.
Но её некрасивость, хоть и до ужаса всем очевидная, но ненародная, не наша, а какая-то чужеземная, длинномордно-челюстная. Не родная, чуждая.
Фото: Соцсети
И муж у Ксюшади -- какой-то странноватый и страшноватый Костя-дрыщ. Возрастной хипстер с баллончиком, портящий стены в Аргентине.
Не на диване уютно попахивает рядом позавчерашней толстовкой и пельменями, как у народной Леночки, а в Перми сидит, на премьере спектакля.
Да ещё и -- ишь ты! -- отсел! От законной жены отсел!
Фото: Соцсети
Сидит такой важный, строит из себя то ли Кончаловского, то ли Михалкова, то ли Михалкова-Кончаловского, рядом с какой-то другой -- приятной, между прочим, женщиной.
Так не бывает в народе.
Неважно, что ты -- дочь Собчака, а мамка у тебя -- сенатор. Ты -- неранговая самка. Не состоялась «как жэна и как жэнщина».
А потому твой марафон не будет востребован от слова «совсем». И неважно, что ты позвала туда тех, кто именует себя Харвадскими прохфессорами. Ничего из этого потребительницам инстамарафонов не нужно.
А что нужно? Да чтобы муж одобрил!
Леночка охотно делится хвалебными отзывами от своих фанаток. Муж одобрил -- это высшая похвала в их мире.
Фото: Соцсети
В мире, который Блиновская, в отличие от Собчак, знает и понимает. Она -- его часть. Она в нём живёт сама.
Блиновская знает, что вам нужно. Знает, что и как вам впаривать, потому что ей нужно это же самое.
А Собчак нужно совершенно другое: доказать всему миру, что она -- выше собственной некрасивости.
Не выйдет, Ксюш, потому что, увы, не выше.
Как-то так.