Фото: Моё
Эта тайна -- внимание: это важно! -- стала ключевой в анонсе выходящей программы.
Тайна заключается в том, что когда Лене было 11 лет, её изнасиловали.
Процитирую:
До сих пор помню его лицо. Было так мерзко... Это было ужасно мерзко. Я сейчас об этом рассказываю без слез, потому что это проработано с психологом. Я очень долго работала. Готова об этом говорить, чтобы помочь другим подросткам с этим справиться.
Хочу посоветовать всем селебам, решившим под камерами рассказать о том, как их кто-то когда-то изнасиловал, объективно оценить уровень собственной востребованности и популярности.
Зачем? Сейчас расскажу, раз сами неумные.
Когда о пережитом изнасиловании рассказывает на пике собственной популярности и влияния Опра Уинфри, то происходит следующее:
а) Люди ей безоговорочно верят.
Какой смысл Опре врать? Она и без истории о том, как её изнасиловали, -- самая популярная, крайне влиятельная (попасть к ней на шоу или считаться её другом -- честь для любого президента США и не только США) и очень богатая женщина с состоянием в 2,5 миллиарда долларов.
Фото: Соцсети
б) Люди понимают, что у Опры -- достаточно сил, влияния и ресурсов, чтобы действительно помочь тем, кто пережил насилие. И она помогает. Очень много, очень давно и систематически помогает.
Когда о том, что их изнасиловали, рассказывают на жёлтых ток-шоу или в гостях у ютуберов-однодневок селебы позавчерашнего дня вроде Катиной или Костюшкина, и вокруг этих их откровений выстраивается целая программа, то лично у меня возникает странное ощущение.
Во-первых, я не могу сказать, что верю рассказчикам на 100 процентов. Вот Опре верю, а Катиной и Костюшкину -- ну, фиг знает: было ли, не было ли.
Есть ли смысл им врать? Да, есть. Чем ещё им привлечь внимание к своим никому не интересным персонам?
Во-вторых, пусть бы и было. Мы же можем допустить, что врут? Почему бы не допустить обратное?
Допустим, что не врут.
Опру Уинфри пережитое ею в детстве насилие не определяет. Общество об этом знает, но Опра -- это Опра, а не «Опра, которую в детстве изнасиловали».
А вот Костюшкин -- это «тот, которого в детстве изнасиловали». Теперь и Лена Катина -- «та, которую в детстве изнасиловали».
Больше они ни с чем не ассоциируются и не будут.
В этом нет ничего постыдного, но и отваги какой-то там неимоверной, которую им пытаются приписать, тоже нет.
Отвага -- это когда говорят те, которым невыгодно об этом говорить.
И Костюшкину, и Катиной истории о том, что их в детстве изнасиловали, я считаю, выгодны. Вот я о них написала, например, а не было бы этих историй -- не написала бы. Кто бы их вспомнил?
Верю ли я им? Не знаю. Может, было. Может, не было.
Помогли ли они кому-то своими рассказами? Только программам, которые их показали: рейтинги были выше, чем если бы таких откровений не было. Вообще бы никто не посмотрел. Ну, о чём там смотреть того же Костюшкина или Катину?
Как-то так.
Какие чувства вызывают у вас откровения селебов категории «омега» о том, что их изнасиловали?