Фото: Стархит
За женоподобным, безвольным лицом, за мягким взглядом безобидного оладушка таился убийца, о существовании которого, подозреваю, знала лишь жена.
У Любы и Николая был годовалый ребёнок. Тем не менее, женщина подала на развод и отказалась мириться с мужем. Видимо, сил не осталось вообще. Терпеть. Изображать нормальную семью. Надеяться.
Как сообщает LIFE SHOT, Люба «жаловалась близким, что муж её бьёт, вечно придирается и называет безответственной матерью... Последним было сообщение с просьбой о помощи -- накануне убийства».
Любу не услышали. Очередную нашу Любу, о которой сегодня поговорят, а завтра забудут, не услышали. И сколько их, таких вот «Люб», по России бродит, глотая слёзы?
Кого-то уже закопали, кто-то ещё дышит, пытаясь забыть побои и поверить в то, что тот раз, когда её обозвали, толкнули или ударили, был точно последним.
У Любы Тихоновой этот самый последний раз действительно наступил. Насилие над ней прекратилось. Вместе с её собственной жизнью.
Николай выбросил расчленённое тело Любы в окно. Фото: 78.ru
В нашем обществе женщины, сталкивающиеся с домашним насилием, -- это парии. Их не слышат. О них не говорят. До тех пор, пока их не убьют.
А вот когда убьют, тогда да: будет про них и программа «Пусть говорят», и пост у меня в блоге.
Ужасно, конечно.
Самое же страшное, что большинство женщин, против которых мужчины применяют физическую силу, помощи не просят. Они молчат. Им -- стыдно.
Стыдно рассказать о своём положении не то, что близким, а даже самим себе. Стыдно назвать вещи своими именами: «Он меня бьёт. Он меня обзывает. Он меня унижает».
Стыдно уйти. Страшно остаться одной.
Стыдно перед обществом. Страшно быть отвергнутой обществом.
Нам -- обществу -- должно быть стыдно со своим морально устаревшим культом семьи, согласно которому женщина без мужика -- это пустое место.
Мои хорошие, вы -- не пустое место. С мужиком или без.
Вас обижают? Уходите. Не ждите, что перестанет. Не ждите, что исправится. Не прощайте.
Я же, со своей стороны, сделаю всё возможное, чтобы женщины чувствовали себя, прежде всего, людьми с правом на счастье, которое им нравится. И совсем необязательно в лице навязанного им обществом мужика.
Journal information