О страшных девочках
Доброе утро, любимые!
Я начала работу над новой книжкой. Она будет про то, как страшная, но очень сексуальная девочка выросла в страшную и очень сексуальную женщину.
Тема мне не близкая: я была красивой асексуальной девочкой, которая выросла в красивую женщину умеренной сексуальности (ну, в смысле могу трахаться, а могу и не трахаться, и если уж совсем честно, то моя писанина мне раз в сто важнее, чем ебля).
Вот такой метальный challenge: залезть в шкуру того, кем не являешься, и на период работы над книжкой стать ею. Это дико интересно, но сильно обрушает мозг. Когда я писала про девочку-эмо, то настолько вжилась в ее роль, что сама стала трудным подростком. Во многом поэтому рукопись приняли к публикации без единой редакторский правки, а один маститый писатель даже спросил:
- Вы диалоги брали из дневников тинейджеров, из жизни?
- Из жизни, потому что сама стала подростком. Это мои диалоги, - ответила я.
А со вчерашнего дня я – гадкая толстая девочка в очках. За день прожила ее жизнь с 5 до 8 лет.
Звонит Светка. Я начинаю подгружать ее деталями.
- Понимаешь, девочка страшная, но очень сексуальная, но она пока до конца не понимает, насколько она страшная и сексуальная одновременно. Но уже предчувствует. И это такой природный пиздец, который не может вырасти в нечто взрослое без девиаций.
- Хватит! Я заеду!
- Нет! Мне некогда! У меня страшная девочка!
- Когда же у тебя, наконец, появится нормальный мужик, чтобы все твои заебы про девочек-эмо, страшных девочек и прочую хуйню он воспринимал как прикол и говорил: «Да хватит тебе! Давай лучше потрахаемся!» или «Иди поешь. Я мясо приготовил».
- Фу, быдло какое-то.
- А тебе такого и надо. Простого, без заебов. С пропиской на планете Земле. А не творческого гондона, который будет поддерживать весь твой бред о страшных девочках. И будете вы сидеть друг напротив друга, голодные и неебанные, и рассуждать о творческих муках.
Вот и поговорили. Светку пришлось пустить. Но она быстро свалила после того, как я задолбала ее вопросами про детские письки и про то, какие формы принимала ее детская сексуальность.
- Да, отвянь! Нормальная я была!
- И письку в туалете никому не показывала?
- Показывала! Ну, и что? ВСЕ дети показывают.
- И ничего при этом не испытывала?
- Ничего. Писька и писька.
- Вот и я - ничего. Знала бы, что через 25 лет захочется написать про сексуального ребенка, не надела бы так быстро трусы и не пошла бы играть в кубики.
- Блядь! Это невыносимо!
- Я должна сдать рукопись до 31 мая.
- Потом к психологу на коррекцию мозга?
- Ну да.
- Ладно. А я сейчас – на коррекцию ногтей, чего и тебе желаю. Жду тебя на Земле.
PS. Если у меня в ЖЖ появятся посты: «Лузеры – наше все!» или «Страшные бабы – самые сладкие», знайте: я в другой реальности. После 31 мая шринк все поправит, и я снова буду ебошить и тех, и других.
Я начала работу над новой книжкой. Она будет про то, как страшная, но очень сексуальная девочка выросла в страшную и очень сексуальную женщину.
Тема мне не близкая: я была красивой асексуальной девочкой, которая выросла в красивую женщину умеренной сексуальности (ну, в смысле могу трахаться, а могу и не трахаться, и если уж совсем честно, то моя писанина мне раз в сто важнее, чем ебля).
Вот такой метальный challenge: залезть в шкуру того, кем не являешься, и на период работы над книжкой стать ею. Это дико интересно, но сильно обрушает мозг. Когда я писала про девочку-эмо, то настолько вжилась в ее роль, что сама стала трудным подростком. Во многом поэтому рукопись приняли к публикации без единой редакторский правки, а один маститый писатель даже спросил:
- Вы диалоги брали из дневников тинейджеров, из жизни?
- Из жизни, потому что сама стала подростком. Это мои диалоги, - ответила я.
А со вчерашнего дня я – гадкая толстая девочка в очках. За день прожила ее жизнь с 5 до 8 лет.
Звонит Светка. Я начинаю подгружать ее деталями.
- Понимаешь, девочка страшная, но очень сексуальная, но она пока до конца не понимает, насколько она страшная и сексуальная одновременно. Но уже предчувствует. И это такой природный пиздец, который не может вырасти в нечто взрослое без девиаций.
- Хватит! Я заеду!
- Нет! Мне некогда! У меня страшная девочка!
- Когда же у тебя, наконец, появится нормальный мужик, чтобы все твои заебы про девочек-эмо, страшных девочек и прочую хуйню он воспринимал как прикол и говорил: «Да хватит тебе! Давай лучше потрахаемся!» или «Иди поешь. Я мясо приготовил».
- Фу, быдло какое-то.
- А тебе такого и надо. Простого, без заебов. С пропиской на планете Земле. А не творческого гондона, который будет поддерживать весь твой бред о страшных девочках. И будете вы сидеть друг напротив друга, голодные и неебанные, и рассуждать о творческих муках.
Вот и поговорили. Светку пришлось пустить. Но она быстро свалила после того, как я задолбала ее вопросами про детские письки и про то, какие формы принимала ее детская сексуальность.
- Да, отвянь! Нормальная я была!
- И письку в туалете никому не показывала?
- Показывала! Ну, и что? ВСЕ дети показывают.
- И ничего при этом не испытывала?
- Ничего. Писька и писька.
- Вот и я - ничего. Знала бы, что через 25 лет захочется написать про сексуального ребенка, не надела бы так быстро трусы и не пошла бы играть в кубики.
- Блядь! Это невыносимо!
- Я должна сдать рукопись до 31 мая.
- Потом к психологу на коррекцию мозга?
- Ну да.
- Ладно. А я сейчас – на коррекцию ногтей, чего и тебе желаю. Жду тебя на Земле.
PS. Если у меня в ЖЖ появятся посты: «Лузеры – наше все!» или «Страшные бабы – самые сладкие», знайте: я в другой реальности. После 31 мая шринк все поправит, и я снова буду ебошить и тех, и других.