Меня тут просили запостить темку: «Любят одних, а женятся на других». Да ну на фиг. Миллион раз мусолено – перемусолено.
Предлагаю альтернативный вариант: «Ебет один, а ручки целует другой». Почему так происходит? Бывали ли вы в таких ситуациях? Если да, то в какой роли? В роли «ебаря», «рукоцеловальщика» или той паскуды, которая никак не может определиться со своими верхними конечностями и половыми органами?
Моя стори
В тот вечер я снова ужинала с Алексом. Мы сидели в «Модусе», в ожидании накачиваясь шампанским, когда позвонила Светка.
- Забелин здесь.
- Где здесь?!
- В «Рице» на крыше! С какой-то стриженой антикварной дылдой. Ужас!
- Ты там?
- Ага!
- Еду. Буду не одна.
Алекс проглотил мое вранье о прилетевшей в Москву подруге («совершенно неожиданно, всего на один вечер»), и уже через двадцать минут я входила с ним под руку в холл гостиницы.
Чего я хотела этим добиться? Ничего особенного: просто показать Забелину, что у меня все заебись. А тут подвернулся удачный случай: молодой красивый миллиардер и я в новом платье – темно-синем и неприлично узком. Было, конечно, и еще кое-что: я скучала по Забелину. Так, немного.
Несмотря на конец апреля Светка была в шиншилловой накидке, надетой поверх черного жакета (судя по нездоровой асимметрии, что-то японское). Свой необычный прикид она прокомментировала просто:
- Мех костей не ломит и сочетается абсолютно со всем.
Пока подруга заговаривала зубы Алексу, я нашла глазами Андрея. Черт! Он сидит спиной и меня не видит, чего нельзя сказать о Любе: та то и дело кидает косые взгляды в нашу сторону. Еще раз кинет - кивну. Ей ничего не останется, как ответить на приветствие. И тогда Забелин обернется, чтобы посмотреть, с кем это его Манипенни здоровается. Ну, или спросит, кто там сидит.
Он спросил. И тут же обернулся. Я посмотрела на него в упор и потерла средним пальцем переносицу. Он понял и усмехнулся. И почесал средним пальцем правую бровь.
- Andrey! – Алекс увидел Забелина.
Как я и рассчитывала: они знакомы. Интересно, кто к кому подойдет? Пошли навстречу друг другу. О чем-то разговаривают. Кажется, Забелин приглашает за свой стол. Так и есть! Ура! Только не вздумай отказаться, мой юный американский друг! Не вздумай!
А он и не думал. Бизнес есть бизнес: у «ХХХ» и «YYY» есть mutual interests. Где-то в Монголии. Или в Мордовии. Или Молдавии. В общем, где-то там.
Через пять минут мы уже сидели за столом Забелина.
- Неожиданно, но приятно видеть вас вместе, - как бы небрежно бросил Забелин, но я-то знала: ему не все равно.
Я молчала. А они все о чем-то разговаривали и разговаривали. Кажется, о Куршевеле. Что Куршевель – это хорошо. Или, наоборот, - очень плохо. Точно не помню. Не особо прислушивалась. Пила вино и думала о том, что сейчас возьму и через весь стол заеду Забелину по его спокойной физии. В какой-то момент мы встретились глазами, и он вышел, жестом приказав бодигардам оставаться на месте. Через минуту из-за стола поднялась я, будучи абсолютно уверенной в том, что эта тварь поджидает меня в туалете.
В туалете было много мрамора и мало света. Как в Мавзолее. Мы стояли друг напротив друга и молчали.
- Ну? – первым нашелся он.
- Что ну?
- У тебя есть, что мне сказать?
- Да, есть. А давай ты сдохнешь, а?
- Дура, - он повернулся ко мне спиной и направился к выходу.
Не знаю, что со мной произошло, но я подскочила к нему и со всей силы ударила кулаком между лопаток. От неожиданности он застыл на месте, и тогда я обрушила на него целый шквал тумаков: по спине, по голове и даже по рукам, которыми он пытался закрыться.
- Дура! Совсем очумела!
- А давай ты все-таки сдохнешь, а? – твердила я, молотя кулаками и задыхаясь то ли от злости, то ли от усталости, то ли от бессилья.
Наконец, ему удалось схватить меня в охапку. Он обнял меня так, что я не смогла пошевелиться. В этот момент в туалет заглянул один из его бодигардов.
- Пошел вон, - прорычал Забелин, - Никого не пускать!
- Что ты делаешь? Нас же ждут!
В ответ на это он задрал мне платье и усадил на край умывальника, по форме, расположению и цвету напоминающего гробницу вождя мирового пролетариата.
- Почему ты без трусов? Янки уже стянул? – прохрипел Андрей.
- Это платье надо носить без белья.
Когда все закончилось, он прижал меня к себе и сказал:
- Ты самая дорогая женщина в моей жизни.
- В смысле? – опешила я: не ожидала от Забелина таких телячьих нежностей.
И правильно, что не ожидала!
- В прямом. Этот инцидент обойдется мне в сотни миллионов. Если Мейтон узнает, что я выебал его бабу, он откажется от сотрудничества.
Инцидент! Выебал! Бабу! Вот сука! После секса не прошло и тридцати секунд, а он уже подсчитывает убытки!
- Не узнает! - я поправила платье и гордо вышла из туалета.
- Ты в порядке? Где ты была? Я волновался, – спросил Алекс.
Я посмотрела на Любу. Она сидела с неестественно прямой спиной и улыбалась одними губами. Она все поняла, и ей было больно.
А мне, блядь, не больно видеть тебя вместе с ним в ресторане и понимать, что через несколько часов вы закроетесь в номере?! Иначе жрали бы где-нибудь в другом месте, а не в «Рице»!
- На ресепшн, - ответила я.
- Зачем?
- Мне стало плохо. Попросила таблетку.
- Детка, сказала бы мне – я бы все нашел, - американец приобнял меня за плечи, - Отвезти тебя домой?
- Да.
Я подняла глаза: возле стола стоял Забелин и внимательно наблюдал за нашим диалогом.
- У меня был важный звонок. Прошу прощения, - невозмутимо сказал он и сел.
Алекс извинился за то, что мы уезжаем, и попросил счет. Забелин махнул рукой.
- Не надо. Выздоравливайте.
И мы уехали.
- Завтра утром я улетаю в Лондон, - сказала я уже возле дома.
- Надолго?
- На пару недель.
- Ты не против, если я прилечу туда на следующие выходные?
- Буду только рада.
Он помог мне выйти из машины и поцеловал руку. Вот ведь как бывает: один трахает в туалете, а другой галанто открывает двери. И ничего не попишешь: c’est la vie.